Сожалеть о минувшем поздно...

Что такое осень?

Осень — это ночной шелест желтеющих листьев за окном. Почему именно ночной? Потому что утром я ещё сонный и апатичный, и мне глубоко всё равно, что там шелестит снаружи тёплой и уютной кровати. А вечером я уже усталый и занятой, я ем и сажусь за компьютер, или не сажусь, но всё равно включаю его, и он продолжает терпеливо качать гигабайтные торренты, и хотя кулеры работают почти неслышно, за их неустанным шуршаньем листья тушуются и прячутся, и падают на землю беззвучно. А днём меня дома не бывает. Да даже если бы и бывал, что я могу услышать, когда вокруг ездят машины, громыхают трамваи, гремит очередной рэповый суперхит, а сосед опять гоняет вхолостую дрель, центрифугируя какую-то дрянь, чтобы привычно вколоть себе в вену? Потому и остаётся только ночь. Тот короткий, или не очень короткий промежуток между тем, когда я выключаю свет, и тем ускользающее-неуловимым моментом, когда я засыпаю, проваливаюсь в сон без сновидений, чтобы опять встать по звонку будильника и начать ещё один ненавистный, ненужный день…

Но между «тем» и «этим», между вечерним «споки-ноки» в аське и утренним «ёб-твою-мать-опять-опаздываю-в-универ» есть он — миг, когда лежишь, закрыв глаза и уткнувшись в подушку, и слушаешь шелест осенних листьев. Он похож на мягкий шорох прибоя, перекатывающего миллионы маленьких камешков, он похож на шелест бумаги, любовного письма, которое кто-то комкает и снова расправляет, не в силах решиться, он похож на шуршанье красного карандаша в руках редактора — раз, пометка, два, вычеркнуть, три, переписать весь абзац… Он похож, но в то же время он другой, он свой, ни на что не похожий, он сам по себе и не нуждается в сравнениях.

Что такое осень?

Осень — это негромкий стук песчинок в стекло, брезгливо брошенных порывом безразличного ветра. Это не тот задорный ветер, который весной щекочет нежно-зелёные распустившиеся листочки и игриво пробирается под шарфы. И не тот суровый пронзительный зимний ураган, кружащий в хороводе снежинки и заваливающий их безмолвными холодными трупами тротуары и мостовые. И даже не тот медлительный, душный… не ветер — ветерок, дуновение, лениво ворочающийся в потном летнем городе. Нет. Этот ветер — бесстрастный и неинтересный, неотвратимый и безжалостный, он осенний. Он не заигрывает с вами, не пытается сломить, и даже живы вы, нет ли, ему безразлично. Это ветер осени, самого безнадёжного времени года. Ему — всё равно.

Что такое осень?

Осень — это пыль под ногами. Душная тяжёлая пыль, плотными клубами вздымающаяся из-под заляпанных грязью ботинок, туфлей на шпильках и начищенных до блеска форменных сапог. Она никогда не оседает полностью; даже ночью, когда, казалось бы, улицы пусты, и лишь случайные прохожие, подобно бойцам какого-то особенного, гражданского фронта, несутся короткими перебежками от одного фонаря до другого, она всё так же клубится и клубится. Она как будто ожидает, таится, слишком ленивая, чтобы воевать открыто, но достаточно ненавистная, чтобы забиваться в лёгкие, собираться в гортани и заставлять кашлять до крови. Она как лондонский туман, ядовитые испарения мёртвой земли, бросавшие вызов небесам ещё до прихода человека.

Осень — это туман, перемешанный со смогом так, что не отличишь одного от другого, наползающий на раскинувшийся сказочным чудовищем город. Он приходит с первым лучом солнца, с первым гудком деда-автомобилиста, пинком заводящего свой жаждущий покоя раздолбанный «москвич» и несущегося по каким-то очень ранним, но очень срочным делам. Он заявляет о своих правах днём, когда верхушки самых высоких зданий начинают расплываться и дрожать. И лишь сильнее он становится к вечеру, преломляя свет светофоров и габаритных огней, сгорая в миниатюрных преисподнях цилиндров и, обновлённым, расползаясь из тысяч и тысяч глушителей.

Осень — это открытые канализационные люки, как норы подземных монстров, исходящие горячим паром и брызжущие струями кипятка. Они извергают из себя потоки воды, хотя редко — просто чистой воды, скорее, водного раствора дерьма, чтобы доблестные коммунальные службы могли в сапогах по бедро оправдывать своё существование, а городские чиновники в срок менять машины.

Осень — это низкое, давящее, угрюмо нависающее серое небо, сплошной пеленой заложенное свинцово-серыми облаками. Это укорачивающийся день и удлиняющаяся ночь. Это перевод часов и надежда на лучшее.

А ещё, осень — это мокрый лес, стыдливо подставляющий наполовину обнажённые ветви моросящему дождику. Ты идёшь по нему, а со всех сторон слышится лёгкий шелест падающих капель, и в воздухе разлит терпкий аромат намокшей прелой листвы, а за тобой на мокрой земле остаётся неровная цепочка отпечатков подошв.

Осень — это начало новой весны.

Наступит ли она?

Кто знает…