Сожалеть о минувшем поздно...

Ещё одна подборка стихотворений

* * *
Жизнь. Что же значит это слово?
Так много, в то же время – мало.
Как жить, любить и ненавидеть,
Когда уж смысла в ней не стало?

Что меня держит в этом мире?
Всего две строчки в старой книге.
Рев ветра, времени не станет,
Все вдруг сольется в страшном миге…

Тяжелый воздух. Жарко. Душно.
Что меня держит? Что мне важно?
Любовь? быть может, вера? дружба?
Несчастье? Счастье? Все неважно.

Восьмой этаж, окно открыто. Вперед!
Свист ветра режет уши. Поет «прощай»…
Лишь две секунды. Вся жизнь.
Она могла быть лучше… Прощай.


* * *

Ангел и демон, тьма и усталость,
Вы – лишь солдаты вечной войны.
С чего началось все? Как оказалось,
Что все так паршиво? Не знаю, увы.

Демон и ангел, две стороны фронта,
Простые солдаты вечной войны.
Вы не выбирали, решили за вас все,
Сказали «Надо», и вы – вы пошли.

За Родину, Веру, за Честь, за Семью.
Каждый за что-то, но не за себя.
Вас были сотни, сотни мильонов…
Все вы полегли. Прощайте, друзья.

Февраль 2004 г.


* * *

Солдату любой державы...
Достань из ножен свой клинок,
Скажи, чью роль играешь в мире,
Дай прочитать мне между строк
Слова, что кровью на мундире.

Слова, что пишешь каждый раз,
Взрезая горло острой шпагой,
Стрелу врагу вонзая в глаз,
Давая клятву под присягой...

Аркана свист, удар кастета,
Изящный выпад, муки, боль,
Всё это – отблески рассвета,
Что каждый раз в крови чужой

Умыт. Он свеж, румян и ясен,
Он молод, он хорош собой,
От слова «красный» он прекрасен,
Добытый дорогой ценой.

Твоей державе равных в мире нет.
Сады, луга, леса, приветливые лица,
Картины, песни, даже сам рассвет -
И армии, что бьются на границах.

И сотни завоёванных народов,
Когда-то проигравших в битве славной,
Они все служат цели лишь одной -
Чтоб деньги шли в казну всегда исправно.

И каждый раз, взирая на восток,
И струны трогая слегка на хрупкой лире,
Стремись прочесть слова, что между строк,
Слова, что пишут кровью на мундире.


* * *

Забвенье и спасенье,
Рифмуются слова.
Случайно ли, специально?


Карты

Карты лежат на столе вразнобой,
Масти жестокой и масти живой,
Чёрной и белой, серой, седой...
Карты лежат на столе вразнобой.

Карты играют в игре без побед,
Где перемешаны сумрак и свет,
Где нет перемирий, мира где нет...
Карты играют в игре без побед.

Карты – лишь фишки в руках игроков,
Служат без страха, сомнений и слов,
Смело, бесстрашно идут на врагов...
Карты – лишь фишки в руках игроков.

Карты легко разменять и продать,
Или купить, потерять и предать,
Или на верную смерть их послать...
Карты легко разменять и продать.

Карты всегда очень мало ценились,
И как бы отважно ни дрались, ни бились,
В мелкий разменный товар превратились...
Карты всегда очень мало ценились.


* * *

Сложены карты в страшный расклад,
Тот, где неустанно по плахам стучат,
Тот, где пытают, и тот, где молчат...
Карты сложились в страшный расклад.

25.05.2005


* * *

Когда надежды на спасенье нет,
А спереди и сзади – лишь обрывы,
Ты кости кинь, и обретёшь ответ,
Чарующий, ужасный и красивый.

Ведь кости, брошенные дрогнувшей рукой,
Дадут тебе ответ, случайный и нежданный,
И в этот миг ты попрощаешься с судьбой,
И выберешь свой путь – неясный, странный.

Ты встанешь гордо, рассмеёшься звонко,
И – безразлично, полдень или полночь –
Судьбе ты скажешь: «Путь творим мы сами»,
А после, тихо: «Да пошла ты, сволочь!»

27.05.2005


Кро-овь...

Кровь. Надежда. Безысходность.
Жизни нет. А есть лишь тьма.
Я - свободен, ты – бесправен.
Как во сне. Я сам – из сна.
Не кричи, ведь я – сильнее.
Жизни нет. И смерти – нет.
Есть забытье и забвенье.
Так стряхни же жизни гнет!


* * *

Один лишь час, последний час,
Короткий срок.
А где-то рыщет вдалеке
Чужой клинок.
Найдёт тебя, придёт – убьёт,
И не спастись.
Ты умереть, ты умереть
Поторопись.
Убей себя, убей себя,
Пока есть воля.
Уйди, умри, но только сам.
Такая доля.


* * *

Короткий миг, недолгий срок,
Уж ищет грудь твою клинок,
Найдёт – убьёт, и не спастись,
А сердце рвётся, рвётся ввысь,
И хочется страдать, любить,
Неважно, как и где, но – жить,
Но грудь твою нашёл клинок...
Коротким криком вышел срок.


* * *

Писатель талантлив, а критик – скотина,
В наши дни, ребята, обычная картина,
Вот только из него талант,
Как из графита – бриллиант,
Вот потому-то критика всегда ждёт гильотина.


* * *

Автор выдаёт в неделю
Холя, нежа и лелея,
Шесть романов, тридцать строк,
Всё, что выдумать он смог.
Девять слов и три предлога,
Про Фафнира и Барлога,
Про Москву и тёплый квас,
Спички, краску, унитаз.
Третье слово в каждой строчке,
Что от точки и до точки,
Это – мат, да трёхэтажный,
Стильный, важный и вальяжный,
Познакомьтесь с ним скорей,
Чтобы «всё как у людей».


* * *

Рукоплесканий плотный чад,
Кому-то рай, кому-то ад,
Писатель гордо почивает,
А критик тихо умирает,
Салют дерьма и лжи парад.


Вопрос в никуда
(с ответом из ниоткуда)

Она – прекрасна, он – урод.
Скажи мне, автор, что спасёт
Нас от трагедии, от драмы,
От смерти рыцаря и дамы,
Драконов страшных, что порой
Слегка колышут наш покой,
От короля, принцессы, власти,
Интриги, подвига и страсти,
От кардинала, мушкетёра,
Блондинки, пламенного взора,
От колдовства и чародейства,
Вампиров дружного семейства,
От амулетов власти странной,
И Шамбалы, такой желанной,
От вурдалаков, крови, криков,
Охранки, пулемётов, шпиков,
Чудовищ, битв и новояза,
От порчи, карт, похмелья, сглаза,
Бутылок водки, негров, мата,
Порнухи, стрельб из автомата,
От каратистов, Атлантиды,
Ножа, удавки и корриды,
Всего того, что часто так
Приходит в разум всех писак
И воплощается в романах,
И сериалах, длинных, странных,
И нечитаемых совсем
Ввиду потёртости систем.

Хотя, чего тут думать долго,
От мыслей очень мало толку,
Всего лишь с полки взять кастет,
Купить на рынке пистолет,
Узнать, живёт где автор милый,
И по башке того с всей силы!


* * *

Она была прекрасней всех,
А он был создан для утех,
В итоге – встреча, слёзы, смерть,
Страх, ужас, воплей круговерть
И скука смертная, и смех.


Это – рай?

Каким бы хорошим ни был боец,
Однажды придет и его черед,
И рухнет на землю славный солдат,
Дернется раз, другой, и умрет.

Его похоронят в стылой земле,
Скажут ему напоследок «прощай»,
Печальную весть доставят семье,
Дадут в небо залп и уйдут. Это – рай?

1-15 декабря 2004 г.


«Человек»

Забытый, заросший в пыли и в земле
Стоит старый склеп в той несчастной стране
Обрушился свод, стены рухнуть готовы
В щелях и дырах гнездятся лишь совы.

А в центре – помост, на помосте же – гроб,
В гробу том лежит человек – мот и сноб.
При жизни он был лишь несносным повесой,
Теперь же он тих, и спокоен, и весел.

Шесть футов на два тесный ящик из дуба
На старости лет - и такая халупа.
А все состоянье - браслет золотой
Да бляшки дрянные, да меч неплохой.

Когда-то он воином был, и из лучших,
Любовником тоже не худшим из худших.
Однажды залез в дом к жене не того,
Наутро проснулся холодный… того…

Он был дворянином, и чернь презирал.
На взятках изрядный кусочек урвал.
Всяк знал, где он свою голову сложит,
И больше он никого не тревожит.


Дебют, гм.

Любовь, заезженная тема…
Вздохи, тайная тоска.
Она достойна жизни, счастья,
И пистолета у виска.


* * *

Стоит передо мной скелет, и вопрошаю его я:
«Ты чей? Откудова? Привет! И как же звать тебя?»
А он лишь смотрит и молчит, не говоря ни слова,
Да все двуручником грозит, «Проклятьем Змеелова».

«Слышь, милый, ты того, постой минутку ровно,
Держу пари, мы дело уладим полюбовно!» -
Я говорю ему. Но он не слышит, блин,
Откуда же ты взялся, мой белый исполин?

Черт! двинулся опять вперед… фух, замер, пронесло.
Ох, что же делать мне теперь, как скрыться от него?
Ведь в угол он меня зажал, и мне уж не сбежать,
А я так молод! Не хочу уже я умирать!

Я ведь зачем сюда пришел, ведь смерти я искал,
Меня другому предпочли, такой судьбы оскал.
Нет, если я в живых останусь, я поступлю уж по-другому.
Его морально уничтожу, ее же выгоню из дому…

Ой, что такое? В чем же дело? Эй, отойди, мешок костей! Ааа!.. Ай! ай!..
Мораль: что бы в жизни ни случилось, ты разум свой не потеряй.
И помни ты, что дурень сохнущий, страдающий, но зато живой,
Всегда счастливей и прекрасней, чем труп с большой в груди дырой.


* * *

Кто умирал – того смерть не страшит.
Тот ждёт её без ужаса, без страха.
И жизнью он своею меньше дорожит,
И всё равно ему – копьё, меч, или плаха.

Кто в первый раз крадёт, тому несладко.
Второй раз легче. Третий – «как всегда».
Кто раз убил – убьёт второй, и третий...
Предавший раз - не будет верен никогда.


За что?

Знамёна падали бесшумно.
Неторопливо. В тишине.
Так безнадёжно, странно, жутко,
Как происходит лишь во сне.

Но каждый раз, земли касаясь,
Они рождали тихий стон
В сердцах солдат, что наблюдали,
Как тускнет золото знамён.

Они смотрели и страдали.
Страдали тихо, молча, впрок.
За Родину. За Честь. За Веру.
И за судьбу свою. За Рок.


* * *

Прочь сомненья, в клочья душу,
Мир вокруг себя я рушу,
Забывая всех и вся.
И себя.


* * *

В клочья душу, прочь сомненья,
И забыться сном забвенья,
И позволить трав дурману
Унести себя в нирвану.

Жаль, не вечен сон блаженный,
И когда-то наслажденью
Должен наступить конец.
Ну а мне придёт п.....

Не проблема. Больше дозу,
Чтоб недолго алой розой
Моя жизнь стонала, жалась,
А потом легко скончалась.


* * *

Подул с востока лёгкий бриз
И гор нарушил сон спокойный,
Со скал сорвался камень вниз,
Увлёк другой, и в воздух знойный

В плаще из пыли, ветра, звона
Взметнулся вихрем камнепад,
Спеша достичь подножья склона,
Одеть скалу в чудной наряд,

Что странен жёсткостью покроя,
Жестокостью, сказать верней,
Что подминает всё живое,
И в том числе – живых людей.


* * *

Лавина не знает жалости,
Ей всё равно, что крушить,
Всегда не хватает малости,
Чтобы не дать ей убить.

Чтобы не пасть под лавиной
Мало быть храбрым и смелым.
Нужно иметь и везенье,
Но это – не наше дело.

Ангелы видят достойных,
И знают, кого спасать.
А нам потом приходится
Выживших – добивать.


* * *

Жизнь висит на волоске,
И тонок волосок.
Время уходит сквозь пальцы,
И мелок песок.
И задержать всегда хотим
Хоть час, хоть миг.
Но получается всегда
Старик. Старик...


* * *

Лежит веками на песке
Обломок.
И век его ужасно длинен.
И долог.
Он видел Землю юной, как
Рассвет.
Но чёрта с два тебе он скажет
«Привет!»


Надежда на покой

В камине горит огонь, и чайник на нём закипает,
А кресло привычно скрипит, качаясь вперёд и назад.
И трубка дымит, как обычно, и кольца из дыма пускает,
Отблески огня отражает кастрюлек и мисок парад...

Всё безмятежностью дышит, мирно свой век коротая,
Комната, мебель из дуба, мансарда на крыше, сверчок,
Покой и спокойствие, вечность, скажи, кто о нём не мечтает?
Ведь каждому хочется мира, и чтобы был свой уголок...

И удаётся ведь часто создать свой уютный домишко,
В котором камин есть, и трубка, и шалунишка-сверчок,
Создать и забыть про закаты, про звёзды, ночную прохладу,
Забыть, заменить на надёжность, и мир променять на мирок...

Но вечность не терпит забвенья; когда погода ненастна,
В трубе завывает, беснуясь, дальних дорог ветерок,
Меч на стене просит драки, шпоры – коня погорячей,
В камине же искрами сыпет и звонко трещит огонёк...

Ну а неизбежность приходит, когда за окнами – ливень,
Когда ураган валит сосны, а в двери стучится судьба.
Спальный мешок, меч, точило, тощий рюкзак за плечами,
А впереди – снова битвы, боль от потерь и борьба...

16.08.2005


* * *

Что ж, может быть, так и лучше. Хотя врать себе бесполезно,
Ведь от меня не зависит ничто, в том числе и мой путь.
Просто богам нужна пешка, фигура в игре для всевышних,
Я лишь могу покориться... Или всё же рискнуть?..


* * *

Дуэль, патроны, пистолеты,
Два дуэлянта, два ствола,
Два секунданта, два патрона,
Всего по два, всего по два.
Два выстрела, два попаданья,
Две смерти, вот и весь рассказ.
Два пистолета, два свиданья,
Всего по два. А жизнь – лишь раз.


Решение

Две нити судьбы – перекрестье прицела.
Фигурке, что в центре, осталось чуть-чуть.
Зачем мне стрелять? Из-за приказа?
Стреляй же… а может, наплюй и забудь?

Предательство? Брось, мы же взрослые люди.
Конечно, кого-то придется убить…
Пинок от приклада. И трассеры судеб.
Я мог бы уйти. Но не смог бы забыть.


Две нити судьбы

Холодная крыша. Жесткий гудрон.
Громкая музыка рвется из окон.
Антенна. На ней спит стая ворон.
Свисает на лоб каштановый локон.

Напротив – больница. Две тысячи мест.
Шестой этаж занял тип с пистолетом.
В заложники взял три сотни людей.
Убийца. Но речь здесь совсем не об этом.

Он виден в окне – стоит, не скрываясь.
Рядом – заложник. Ствол у виска.
Диктует: « … тысяч в мелких купюрах,
столько-то грамм золотого песка…»

Две нити судьбы – перекрестье прицела.
Фигурке, что в центре, осталось чуть-чуть.
Приказ не стрелять. «Грозит трибуналом».
«Но там ведь заложник!» «Наплюй и забудь!»

Убийца стоит, гордясь своей властью.
Он – бог. Остальные? их вид просто жалок.
Приклад бьет в плечо. Убийца моргает.
Заложник медленно валится набок.

Газетный прилавок. Видны заголовки:
«Девушка-снайпер», «Предатель», «Убийца».
На первой странице – лицо крупным планом.
Веснушки. Нос кнопкой. Лица и лица...

Суд. Трибунал. Прокурор. Адвокат.
Все как во сне, всё так быстротечно.
Стенка. Солдаты. Залп. Смерть. Прощай.
Прощай и прости. Платить буду вечно.

Сентябрь 2004 года


На краю

Жизнь как копейка, не стоит монеты,
Не стоит таких страстей.
Хожу по свету, брожу по свету,
И вижу больших детей.
И умираю, и возрождаюсь,
Жизнь забирая, даря.
Ангел-хранитель и бес-искуситель,
В одном флаконе – не зря.
Что вы наделали с этим миром,
Что вы сотворили с ним?
Дали вам волю, выбор, свободу...
Вы всё обратили в дым.
Отравлены реки, воздух загажен,
Жить и дышать нельзя.
Сожрано всё, что было возможно.
Жизнь прожита не зря...
Настал час последний, скоро всё ясно
Станет, как дважды два.
Последний рубеж, а что будет дальше?
Бетон... или всё же трава?

25.03.2005


Песня солдата

Зачем нам сражаться, зачем воевать?
Кто знает ответ, люди, кто?
Зачем нам страдать и за что умирать?
Скажите мне, люди, за что?
Зачем мы должны видеть смерть, но не жизнь?
Ответьте, люди, зачем?
С чем мы останемся в самом конце?
Ответьте, хоть кто-нибудь, с чем?

25.03.2005


Вопрос без ответа

Сталь и свинец, кровь и война,
Страна и весь мир в огне.
Пламя и ужас, смерть и напалм,
Живём словно в страшном сне.
Души горят, как в аду у чертей,
Льётся невинная кровь.
И повторяется снова и снова
Приказ: «Пушки к бою готовь».
А люди всё прут и прут на тебя,
Их сотнями косит картечь,
А ты заряжаешь и заряжаешь,
И не присесть, не прилечь.
Выстрел, и снова, и ещё два,
А нету снарядов – в штыки.
Ты убиваешь и умираешь,
Порядку вещей вопреки.
Ты погибаешь в каждом бою,
И возрождаешься вновь.
Но только уже на другой стороне,
И снова твоя льётся кровь.
Зачем этот ад? геенна, тартар?
Или, может быть, рай?
Для тех, кому нравится убивать,
Для тех, кто ушёл за край?
А можно ли разорвать этот круг,
Если устал убивать?
Если ты хочешь уйти навсегда,
А не сотни раз умирать?
Война без победы, война без конца,
Для тех, кому нравится бой,
Для тех, кто не может жить без войны
И тащит других за собой.
Ты можешь уйти, ещё можешь уйти,
Уйти, пока есть куда.
Но скоро война придёт и туда.
Что ты будешь делать тогда?

25.03.2005


* * *

Сойти с ума легко, а излечить – сложнее,
Легко идти лишь вниз, а вверх ползти – не так,
Вот и идёт наш мир, слетая по ступенькам,
И с каждым мигом лишь усиливая шаг.

Из ада не подняться, из рая не спастись,
А стоит лишь сломаться, и совесть не простит,
И ввергнет нас в пучину страстей, невзгод и страха.
Давайте веселиться, хотя уж ждёт нас плаха.


* * *

А мы обрубили крылья,
Сломали, как в детстве игрушку
Ломает ребёнок.
Но мы не дети.
Жаль.


* * *

Нам не вернуть пламя трепетной жизни,
И не возвратить огонёк вдохновенья.
Что нам осталось? Немного, признаю.
Сперва безнадёжность, а после – смиренье.
Грохот захлопнутой наглухо двери
Алым разрезом проходит сквозь сердце.
Нам не вернуть то, что раньше умели,
Нам не вернуть... хоть душа кричит: верьте!
Нам не пройти снова нашу дорогу,
Как не войти дважды нам в ту же воду.
Мы променяли надежду и поиск
На тишину, мир, покой и свободу.
Да, пусть заложники вечной дороги,
Вечно в пути, когда отдых лишь снится,
Мы шли куда-то, рвались мы к цели,
Теперь... мы свободны. Куда нам стремиться...


* * *

Сколь верёвочке не виться,
Всяко будет ей конец.
И куда-то торопиться,
Во дворец ли, под венец,
Нам не стоит, право, братцы,
Ведь у каждого – судьба.
Так зачем же нам стараться?
Выпьем лучше-ка винца!


* * *

Исхожены дороги
Вдоль и поперёк.
Истоптаны до дырок
Сотни пар сапог.
Закручено пространство
И время в нить свито.
Всё было, всё уж было,
А то, что есть – не то.
Осталось нам немного,
Осталось нам чуть-чуть.
Всего одна дорога.
Один последний путь.
Пройдём его мы с честью,
Проскачем в три прыжка.
А после улыбнёмся
Оскалом мертвяка.
И будем мы святые,
И будут в нашу честь
Чадить благие свечи,
Да хоры тихо петь.


* * *

Я смотрю судьбе в глаза. Больно. Страшно.
Вижу тени, судьбы, сны. Чьи? Неважно.
Тихо плачу про себя. Слёзы горьки.
Можно сделать шаг вперёд. Но и только.

Губы изогнув в мольбе, жду расплаты.
Время мчится в колее. Бегут даты.
Сердце рвётся на куски. Мерзко. Очень.
Жду. Чего? Не знаю сам. Может — точки.

Да. Поставить и забыть. Круг на белом;
Нарисован на стекле. Чёрным мелом.
Нелегко переписать строчки снова.
Тряпки нету под рукой. Нет и слова.

Нечего писать взамен. Только точку.
Может — белым по стеклу? Страшно. Очень.
Что же будет, если круг? Вдруг. На чёрном.
Заново судьбу стереть. Но — покорно?

Может лучше. Может — нет. Кто рассудит?
Может я. А может ты. Чаще — люди.
Белый с чёрным. Цвета два. Разных. Очень.
Делать... что? Зачем? Кому? Мир. Из точек.


C’est parano

Пусть нельзя. Мне плевать на запреты.
Можно пусть. И никто не осудит.
Отдадут мне на откуп пусть это –
Власть решать, было что, и что будет.

Пусть вернут мне судьбу в мои руки.
Пусть отстанут, уйдут и забудут.
Жизнь моя. Только что же вы, с...,
За меня всё решили? Паскуды.

Жизнь моя. А вот выбора – нету.
Пусть молчат, кто кричит “c’est parano!”
Либо выйти как в дверь из окна,
Либо выстрел в висок из нагана.

C’est parano – искаж. фр., «это паранойя».