Избранная поэзия «Готики»
31 мая 2019, 13:49 , , Вселенная «Готики» , Можно прочесть за 12 минут
Madrigal
Gothic Rastafari
Бобу Марли посвящается…
Когда пламя дракона спалит твой дом,
Когда орки пойдут войной на столицу,
Забей косячок, и всё будет путём.
Забей, переверни страницу.
У великой реки толпится народ.
Через бурную гладь нету смертным дороги.
Забей косячок, перейди реку вброд —
По воде ходят лишь растаманы и боги.
Если Спящий проснулся от боли в висках,
Уризель не тяни из худого кармана.
Ведь забивший косяк знает толк в пауках —
Растаманской ногой раздави таракана.
А магический купол для нас не беда:
Синим слитком руды мы запустим в барона.
Мы исчезнем, а с нами — имен череда.
И очнемся у самых ворот Вавилона…
Звездный смотритель
(Ксардас, некромант)
Широкой стеной — мои небеса
Сверкающей точкой — ночная роса
И тьма, будто я в ней живу
Я — Звездный смотритель, я жду
Там за холмом — моя вода, моя река
Я видел забытые берега
И я посмотрел сквозь водную гладь
Я видел лишь небо, я стал уставать
А дальше земля моя — там мой покой
Там доброму путнику машут рукой
Я сам позабыл это, взмахом руки
Здесь падают наземь чьи-то враги
Рукой ли? А может мечом?
У каждого ангел стоит за плечом
И мне даже страшно об этом вздохнуть
Я сам себе ангел, и в этом мой путь
Я чувствую путь, и я снова смотрю
Я — Звездный смотритель, я жду
Одну, одну еще лишь звезду.
Он был там, когда барьер рухнул, но он спал…
Если ты станешь сильным, как я,
Если ты будешь сражаться с мечтой —
В твоей голове зародится змея,
Она будет жить и питаться тобой.
А в темную ночь, когда духи не спят,
И гончие бродят на оркских полях,
Ты бросишься рушить их стройный парад,
Надеясь наслать на них ужас и страх.
И кровь на клинке станет чистой водой,
Когда ты проснешься, сжимая эфес,
И ты не поверишь: опять пред тобой
Кишащий жестокими тварями лес.
Я жил в этом мире достаточно зим,
И купол, как прежде, смеялся над нами,
Он все позабыл, он опять невредим,
Его не измеришь простыми шагами.
Я видел, однажды, как тот рудокоп,
Напившись, грозил ему темной бутылкой,
Он плакал и тер свой ушибленный лоб,
Но звезды молчали за синею дымкой.
А я, засыпая, мечтал об одном,
Чтоб небо устало и пало на землю,
И нас бы накрыло небесным огнем,
И купол исчез бы из нашей вселенной.
Я спал и не видел, как небо на нас
Глядело сквозь тающий купол барьера.
Оно улыбалось кому-то в тот час,
Кого еще не покинула вера.
А купол все таял и таял, как лед,
А после и вовсе исчез, будто не был.
На улицу высыпал сонный народ,
И каждый разглядывал чистое небо.
Но я же все спал, и мне снился в тот миг
Герой, что сражался с исчадием мрака,
И вдруг я проснулся и понял: «Старик,
Наверное, то была славная драка…»
Старинная баллада, исполнявшаяся в Хоринисе на праздники, посвященные победе над орками
Исполнялась под аккомпанемент лютни
Мой друг, я спою тебе древнюю песню,
Что, тайной покрытая, к небу взывает,
Поет об утраченной силе и мести,
Той мести, что пламень в душе убивает.
Еще же в той песне, как есть, говорится,
О том, как надежда над миром взлетела,
Над маленьким миром — огромная птица.
Взлетела, творя свое гордое дело.
Однажды в Хоринис, где рудные копи,
Где люди трудились с проклятьем навек,
Где каждый надежду в забвении топит,
Был сброшен с огромной скалы человек.
Был сброшен без права, без имени даже,
Был сброшен, как злостный убийца иль вор?
Сейчас уж никто этой правды не скажет,
За что получил он такой приговор.
Никто нам не скажет, как жил он в долине
Среди каторжан, ненавидевших свет,
Да, нет уж того, что было в помине,
Однако остался нам старый завет.
Мы жили, храня его долгие годы,
Мы в сердце носили, держали в уме,
Сквозь бури столетий, времен непогоды
Наш род сохранить его должно сумел.
Что он возвратился, явился с победой
Героем Миртаны во веки веков
С волшебным клинком, насылающим беды
На полчища орков, свободы врагов!
Самый сильный из баронов
Стоя можно наблюдать за небесами.
И я стоял, и я смотрел на жизнь их суетную.
Ты рвешься вверх под всеми парусами,
И, может быть, впустую.
Ты, глуп, ты все пропил, ты все истратил.
И я смеюсь, когда ты говоришь, что не задаром.
Хотя, возможно, все мы люди — братья.
Смотри: идет Равен в обнимку с Кор Ангаром…
Стреляй в тех птиц, что над землей кружатся.
Убей их всех, чтоб не было обидно.
И если мы не наверху, так пусть же нас боятся,
Пусть все боятся нас, кого с земли не видно.
Но кто-то смотрит на тебя уставшим взглядом.
Поставьте свечку, не судите строго.
Любезный друг — Гомез, всегда ты с нами рядом,
Бесшумной тенью, стражем у порога.
Бобу Марли посвящается…
Когда пламя дракона спалит твой дом,
Когда орки пойдут войной на столицу,
Забей косячок, и всё будет путём.
Забей, переверни страницу.
У великой реки толпится народ.
Через бурную гладь нету смертным дороги.
Забей косячок, перейди реку вброд —
По воде ходят лишь растаманы и боги.
Если Спящий проснулся от боли в висках,
Уризель не тяни из худого кармана.
Ведь забивший косяк знает толк в пауках —
Растаманской ногой раздави таракана.
А магический купол для нас не беда:
Синим слитком руды мы запустим в барона.
Мы исчезнем, а с нами — имен череда.
И очнемся у самых ворот Вавилона…
Звездный смотритель
(Ксардас, некромант)
Широкой стеной — мои небеса
Сверкающей точкой — ночная роса
И тьма, будто я в ней живу
Я — Звездный смотритель, я жду
Там за холмом — моя вода, моя река
Я видел забытые берега
И я посмотрел сквозь водную гладь
Я видел лишь небо, я стал уставать
А дальше земля моя — там мой покой
Там доброму путнику машут рукой
Я сам позабыл это, взмахом руки
Здесь падают наземь чьи-то враги
Рукой ли? А может мечом?
У каждого ангел стоит за плечом
И мне даже страшно об этом вздохнуть
Я сам себе ангел, и в этом мой путь
Я чувствую путь, и я снова смотрю
Я — Звездный смотритель, я жду
Одну, одну еще лишь звезду.
Он был там, когда барьер рухнул, но он спал…
Если ты станешь сильным, как я,
Если ты будешь сражаться с мечтой —
В твоей голове зародится змея,
Она будет жить и питаться тобой.
А в темную ночь, когда духи не спят,
И гончие бродят на оркских полях,
Ты бросишься рушить их стройный парад,
Надеясь наслать на них ужас и страх.
И кровь на клинке станет чистой водой,
Когда ты проснешься, сжимая эфес,
И ты не поверишь: опять пред тобой
Кишащий жестокими тварями лес.
Я жил в этом мире достаточно зим,
И купол, как прежде, смеялся над нами,
Он все позабыл, он опять невредим,
Его не измеришь простыми шагами.
Я видел, однажды, как тот рудокоп,
Напившись, грозил ему темной бутылкой,
Он плакал и тер свой ушибленный лоб,
Но звезды молчали за синею дымкой.
А я, засыпая, мечтал об одном,
Чтоб небо устало и пало на землю,
И нас бы накрыло небесным огнем,
И купол исчез бы из нашей вселенной.
Я спал и не видел, как небо на нас
Глядело сквозь тающий купол барьера.
Оно улыбалось кому-то в тот час,
Кого еще не покинула вера.
А купол все таял и таял, как лед,
А после и вовсе исчез, будто не был.
На улицу высыпал сонный народ,
И каждый разглядывал чистое небо.
Но я же все спал, и мне снился в тот миг
Герой, что сражался с исчадием мрака,
И вдруг я проснулся и понял: «Старик,
Наверное, то была славная драка…»
Старинная баллада, исполнявшаяся в Хоринисе на праздники, посвященные победе над орками
Исполнялась под аккомпанемент лютни
Мой друг, я спою тебе древнюю песню,
Что, тайной покрытая, к небу взывает,
Поет об утраченной силе и мести,
Той мести, что пламень в душе убивает.
Еще же в той песне, как есть, говорится,
О том, как надежда над миром взлетела,
Над маленьким миром — огромная птица.
Взлетела, творя свое гордое дело.
Однажды в Хоринис, где рудные копи,
Где люди трудились с проклятьем навек,
Где каждый надежду в забвении топит,
Был сброшен с огромной скалы человек.
Был сброшен без права, без имени даже,
Был сброшен, как злостный убийца иль вор?
Сейчас уж никто этой правды не скажет,
За что получил он такой приговор.
Никто нам не скажет, как жил он в долине
Среди каторжан, ненавидевших свет,
Да, нет уж того, что было в помине,
Однако остался нам старый завет.
Мы жили, храня его долгие годы,
Мы в сердце носили, держали в уме,
Сквозь бури столетий, времен непогоды
Наш род сохранить его должно сумел.
Что он возвратился, явился с победой
Героем Миртаны во веки веков
С волшебным клинком, насылающим беды
На полчища орков, свободы врагов!
Самый сильный из баронов
Стоя можно наблюдать за небесами.
И я стоял, и я смотрел на жизнь их суетную.
Ты рвешься вверх под всеми парусами,
И, может быть, впустую.
Ты, глуп, ты все пропил, ты все истратил.
И я смеюсь, когда ты говоришь, что не задаром.
Хотя, возможно, все мы люди — братья.
Смотри: идет Равен в обнимку с Кор Ангаром…
Стреляй в тех птиц, что над землей кружатся.
Убей их всех, чтоб не было обидно.
И если мы не наверху, так пусть же нас боятся,
Пусть все боятся нас, кого с земли не видно.
Но кто-то смотрит на тебя уставшим взглядом.
Поставьте свечку, не судите строго.
Любезный друг — Гомез, всегда ты с нами рядом,
Бесшумной тенью, стражем у порога.
Smart
Сожалеть о минувшем поздно
Сожалеть о минувшем поздно —
Рухнул мир, разорвав оковы.
Мне навстречу подобны звёздам —
Золотые глаза дракона.
Мне за дерзость не будет прощенья,
Но скажите, святые иконы —
Кто наполнил огнём священным
Золотые глаза дракона?
И подсуден теперь едва ли
Я земным и небесным законам.
Я — последний, кому сияли
Золотые глаза дракона.
Hic terminos habet
Hic terminos habet — Се последний предел. Здесь остановиться должно. (лат.) Древний рыцарский девиз.
Ты слишком горд был, чтобы умирать
За призрак чести, выдуманный чернью.
Твой путь девизом на щите начертан,
Судьбу — судьбой героя не попрать.
Тебя осудят, не посмев понять,
Что смерть в бою — обыденная доблесть,
А вероломство святости подобно,
Когда святыни должно отстоять.
Предел, пророчеством предсказанный, настал
И ход созвездий в небесах нарушен.
Храня присягу, ты сгубил бы душу.
Святой предатель. Ли. Мой генерал.
* * *
Разлей по стаканам трофейный шнапс.
Вино, словно кровь течет.
Еще одна крепость легла под нас.
Победам потерян счет.
Еще одна башня поднимет ввысь
Наш флаг, опаленный огнем,
И жизнь на сегодня получит смысл —
Мы завтра не вспомним о нем.
Наши души не умерли — их просто нет.
И те, кто за нами идет,
Напрасно нам с ужасом смотрят вслед,
Их всех то же самое ждет.
Мы пьем и беседы ведем до утра,
Почтительно мир затих…
Семь призраков в свете ночного костра.
Семеро братьев моих.
Сожалеть о минувшем поздно —
Рухнул мир, разорвав оковы.
Мне навстречу подобны звёздам —
Золотые глаза дракона.
Мне за дерзость не будет прощенья,
Но скажите, святые иконы —
Кто наполнил огнём священным
Золотые глаза дракона?
И подсуден теперь едва ли
Я земным и небесным законам.
Я — последний, кому сияли
Золотые глаза дракона.
Hic terminos habet
Hic terminos habet — Се последний предел. Здесь остановиться должно. (лат.) Древний рыцарский девиз.
Ты слишком горд был, чтобы умирать
За призрак чести, выдуманный чернью.
Твой путь девизом на щите начертан,
Судьбу — судьбой героя не попрать.
Тебя осудят, не посмев понять,
Что смерть в бою — обыденная доблесть,
А вероломство святости подобно,
Когда святыни должно отстоять.
Предел, пророчеством предсказанный, настал
И ход созвездий в небесах нарушен.
Храня присягу, ты сгубил бы душу.
Святой предатель. Ли. Мой генерал.
* * *
Разлей по стаканам трофейный шнапс.
Вино, словно кровь течет.
Еще одна крепость легла под нас.
Победам потерян счет.
Еще одна башня поднимет ввысь
Наш флаг, опаленный огнем,
И жизнь на сегодня получит смысл —
Мы завтра не вспомним о нем.
Наши души не умерли — их просто нет.
И те, кто за нами идет,
Напрасно нам с ужасом смотрят вслед,
Их всех то же самое ждет.
Мы пьем и беседы ведем до утра,
Почтительно мир затих…
Семь призраков в свете ночного костра.
Семеро братьев моих.
Fatal
Последний день Хориниса
Две разбитых судьбы двух обычных людей
На высокой скале, что веками пред нами.
И пусть мы всё слабее, она — всё сильней,
Ты её не измеришь простыми шагами…
На высокой скале наши грёзы, мечты:
Им не сбыться на свете уже никогда.
Это знаю и я, это знаешь и ты,
Но мне снова прошепчешь последнее «Да…»
За скалой возвышается город портовый,
Что Хоринис название гордое носит.
И подвержен опасности будет он снова,
И вот час его гибели время приносит.
Над Хоринисом вспыхнет кровавый рассвет,
И твой меч вдруг последнюю песнь запоёт.
Где мы были, где не были — нас уже нет.
То что было, то нам уж никто не вернёт…
Знают гордые воины — битвы не будет,
Будет бойня, и смерть возвратится за нами,
Но ничто и никто в их душе не пробудит
Чёрный страх — будет реять их гордое знамя.
И возьму тебя за руку, тихо скажу,
Утопая в блаженстве божественных глаз:
«Знаешь, как я тобой дорожу?
Как никем! Жаль я понял лишь только сейчас…»
Ничего кроме скал не останется; кроме
Той высокой скалы, что веками пред нами.
Пусть она и обильно умоется кровью —
Ты её не измеришь простыми шагами…
Замыкается пламенный круг
Посвящается генералу Ли. Я не то чтобы считаю Ли добрым и пушистым, нет, я просто не хочу, чтобы его портрет не был чересчур негативным — ведь, имхо, он этого не заслуживает. По мне — это просто уставший от жизни человек…
Замыкается пламенный круг:
Круг побед, круг веселья, печали.
Но поведай, мой преданный друг:
И куда же нас годы умчали?
Ты сжимаешь меча рукоять,
Но в глазах твоих пламя тускнеет.
Ты сражаешься в битвах опять,
Но твой лик всё темней и темнее.
Ты уверен, что всё впереди,
В голове лишь одна мысль стучит:
Победи, победи, победи!
Ну а время всё дальше нас мчит.
Ты пытаешься всё возвратить,
Но бежит, но торопится время.
Ты поймёшь, что пора уходить,
Пора сбросить тяжёлое бремя.
Ты не станешь прощаться с друзьями,
Но в душе навсегда сохранишь
То заветное, гордое пламя,
Ибо пламя — и есть наша жизнь…
Две разбитых судьбы двух обычных людей
На высокой скале, что веками пред нами.
И пусть мы всё слабее, она — всё сильней,
Ты её не измеришь простыми шагами…
На высокой скале наши грёзы, мечты:
Им не сбыться на свете уже никогда.
Это знаю и я, это знаешь и ты,
Но мне снова прошепчешь последнее «Да…»
За скалой возвышается город портовый,
Что Хоринис название гордое носит.
И подвержен опасности будет он снова,
И вот час его гибели время приносит.
Над Хоринисом вспыхнет кровавый рассвет,
И твой меч вдруг последнюю песнь запоёт.
Где мы были, где не были — нас уже нет.
То что было, то нам уж никто не вернёт…
Знают гордые воины — битвы не будет,
Будет бойня, и смерть возвратится за нами,
Но ничто и никто в их душе не пробудит
Чёрный страх — будет реять их гордое знамя.
И возьму тебя за руку, тихо скажу,
Утопая в блаженстве божественных глаз:
«Знаешь, как я тобой дорожу?
Как никем! Жаль я понял лишь только сейчас…»
Ничего кроме скал не останется; кроме
Той высокой скалы, что веками пред нами.
Пусть она и обильно умоется кровью —
Ты её не измеришь простыми шагами…
Замыкается пламенный круг
Посвящается генералу Ли. Я не то чтобы считаю Ли добрым и пушистым, нет, я просто не хочу, чтобы его портрет не был чересчур негативным — ведь, имхо, он этого не заслуживает. По мне — это просто уставший от жизни человек…
Замыкается пламенный круг:
Круг побед, круг веселья, печали.
Но поведай, мой преданный друг:
И куда же нас годы умчали?
Ты сжимаешь меча рукоять,
Но в глазах твоих пламя тускнеет.
Ты сражаешься в битвах опять,
Но твой лик всё темней и темнее.
Ты уверен, что всё впереди,
В голове лишь одна мысль стучит:
Победи, победи, победи!
Ну а время всё дальше нас мчит.
Ты пытаешься всё возвратить,
Но бежит, но торопится время.
Ты поймёшь, что пора уходить,
Пора сбросить тяжёлое бремя.
Ты не станешь прощаться с друзьями,
Но в душе навсегда сохранишь
То заветное, гордое пламя,
Ибо пламя — и есть наша жизнь…
Nikk
Я по любви богов не разделял…
Я по любви богов не разделял.
Брал всё, что можно с каждой стороны,
Был гражданином «никакой»страны,
И многое себя я позволял.
Теперь пора мне подвести итог,
Уже приходит время полного расчета.
И боги ждут по всем делам отчета:
Что я там сделал, и чего не смог.
И вот уже приходится признать:
Лояльность руководства — глупый миф.
И демонстрируя, чего и где достиг,
Хочу еще раз все переиграть…
Был Иннос благосклонен, и не раз
Его терпенье я испытывал на прочность,
Бельджару демонстрируя порочность,
Или Аданосу вручая власть.
Нести хотел я равновесье и покой,
Но слишком часто раздувал огонь пожара.
Меня наверно назовут слугой Бельджара,
Хоть Инносу служил я всей душой.
Немного силой до титанов не дорос,
И мне пока с богами в споры не вступить.
Ещё сегодня волен как угодно поступить,
Но что же будет завтра, — вот вопрос…
Осень Хориниса
Леса Хориниса покрылись позолотой,
Уныло серые, стальные небеса,
Не дарит больше веру в чудеса
Луч солнца, разгоняющий дремоту.
Всё чаще дождь, дороги развезло,
Клинок промазан жиром кротокрыса,
У пня сидит взъерошенная крыса,
Хотела высохнуть — но ей не повезло.
Встряхнувшись зябко, веером росы,
Побрел в пещеру гордый мракорис,
Где орк лежит, что он вчера загрыз,
Прервавши дни голодной полосы.
Сагитта варит что-то, напевает,
Злословье и неверие поправ,
Уж собран урожай целебных трав,
И скажет путнику: «Да, вылечу, бывает».
Вон Ватрас, тихо молится в часовне,
В промозглом дне нет дела до богов,
И гражданин уже платить готов,
За кружку пива в Корагоновой «жаровне».
Все медленней течет к закату жизнь
Всё меньше радости, на лучшее надежд.
Не шьют гражданки красочных одежд
И близится зима кровавых тризн.
Я по любви богов не разделял.
Брал всё, что можно с каждой стороны,
Был гражданином «никакой»страны,
И многое себя я позволял.
Теперь пора мне подвести итог,
Уже приходит время полного расчета.
И боги ждут по всем делам отчета:
Что я там сделал, и чего не смог.
И вот уже приходится признать:
Лояльность руководства — глупый миф.
И демонстрируя, чего и где достиг,
Хочу еще раз все переиграть…
Был Иннос благосклонен, и не раз
Его терпенье я испытывал на прочность,
Бельджару демонстрируя порочность,
Или Аданосу вручая власть.
Нести хотел я равновесье и покой,
Но слишком часто раздувал огонь пожара.
Меня наверно назовут слугой Бельджара,
Хоть Инносу служил я всей душой.
Немного силой до титанов не дорос,
И мне пока с богами в споры не вступить.
Ещё сегодня волен как угодно поступить,
Но что же будет завтра, — вот вопрос…
Осень Хориниса
Леса Хориниса покрылись позолотой,
Уныло серые, стальные небеса,
Не дарит больше веру в чудеса
Луч солнца, разгоняющий дремоту.
Всё чаще дождь, дороги развезло,
Клинок промазан жиром кротокрыса,
У пня сидит взъерошенная крыса,
Хотела высохнуть — но ей не повезло.
Встряхнувшись зябко, веером росы,
Побрел в пещеру гордый мракорис,
Где орк лежит, что он вчера загрыз,
Прервавши дни голодной полосы.
Сагитта варит что-то, напевает,
Злословье и неверие поправ,
Уж собран урожай целебных трав,
И скажет путнику: «Да, вылечу, бывает».
Вон Ватрас, тихо молится в часовне,
В промозглом дне нет дела до богов,
И гражданин уже платить готов,
За кружку пива в Корагоновой «жаровне».
Все медленней течет к закату жизнь
Всё меньше радости, на лучшее надежд.
Не шьют гражданки красочных одежд
И близится зима кровавых тризн.
Юджи-Эль
Дорога без возврата
Предо мной купол-призрак, легендой овеянный.
И лишь звёзды над ним в небе тёмном смеются.
Я стою на пороге, ведущем в затерянный,
Тайный мир. Из которого мне не вернуться.
Только шаг. И свистящий полёт прямо в озеро.
Выбор брошен, как шарик судьбы на рулетку.
Я молюсь, что б не выпало снова мне то зеро,
Что, смеясь, выставляет зелёную метку
В книге жизней, в той строчке в которой записано
Моё имя. О Иннос, не дай ошибиться!
Моё сердце как будто над бездной повисло, но…
Я готов. Мне осталось всего лишь решиться
Сделать шаг. Будто крыльями руки раскинуты
И об воду удар, обжигающий болью…
Вот и всё. Я внутри. Те миры, что покинуты —
Схороните под пеплом и горькою солью:
Мою память о вас, что последнее помнится —
Да хранит пусть её ваша древняя вечность.
Мои мысли, свет дня от которых сторонится,
Разбегаясь в могучих небес бесконечность.
Моё время, что так и никем не измеряно.
Мою веру во всё, что прекрасным зовётся.
Моё имя, что здесь в этом мире потеряно
Навсегда! И оно уже вновь не вернётся.
Предо мной купол-призрак, легендой овеянный.
И лишь звёзды над ним в небе тёмном смеются.
Я стою на пороге, ведущем в затерянный,
Тайный мир. Из которого мне не вернуться.
Только шаг. И свистящий полёт прямо в озеро.
Выбор брошен, как шарик судьбы на рулетку.
Я молюсь, что б не выпало снова мне то зеро,
Что, смеясь, выставляет зелёную метку
В книге жизней, в той строчке в которой записано
Моё имя. О Иннос, не дай ошибиться!
Моё сердце как будто над бездной повисло, но…
Я готов. Мне осталось всего лишь решиться
Сделать шаг. Будто крыльями руки раскинуты
И об воду удар, обжигающий болью…
Вот и всё. Я внутри. Те миры, что покинуты —
Схороните под пеплом и горькою солью:
Мою память о вас, что последнее помнится —
Да хранит пусть её ваша древняя вечность.
Мои мысли, свет дня от которых сторонится,
Разбегаясь в могучих небес бесконечность.
Моё время, что так и никем не измеряно.
Мою веру во всё, что прекрасным зовётся.
Моё имя, что здесь в этом мире потеряно
Навсегда! И оно уже вновь не вернётся.
